Михаил Жванецкий Как шутят в одессе. Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами, впереди бригадир-дирижер. Звонок. Выходит жилец. Бригадир вежливо приподнимает шляпу. Б. - Ай-ай-ай. Мне уже говорили. Какое горе! Ж. - Какое горе? Б. - У вас похороны. Ж. - Похороны? Б. - Ришельевская 6, квартира 7? Ж. - Да. Б. - Ну? Ж. - Что? Б. - Будем хоронить? Ж. - Кого? Б. - Что значит кого? Кто должен лучше знать: Я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси. Ж. - Кого? Б. - У меня люди. Оркестр. 15 Человек живых людей. Что у них детей нет? Маня, прошу. (Толстая маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.) Ж. - Минуточку. Кто вас сюда прислал? Б. - Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что я всех должен помнить? (Из коллектива вылетает раз'яренный тромбон:) - Миша, здесь будет что-нибудь? Или мы разнесем эту халабуду вдребезги-пополам. Я инвалид, вы же знаете. Б. - Жора, не изводите себя. У людей большое горе - они хотят поторговаться. Назовите свою цену. Поговорим как культурные люди. Вы еще не слышали наше звучание. Ж. - Я себе представляю. Б. - Секундочку. Вы услышите наше звучание - вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе как свое собственное. Ж. - Я себе представляю. Б. - Станьте там и слушайте сюда. Тетя маня, прошу сигнал на построение. (Толстая маня ударила в тарелки и посмотрела на часы. Бригадир прошелся кавалерийским шагом.) - Константин, застегнитесь. Спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Если вы ее не выведете - я вас отстраню от работы. - Петр григорьевич, вы таки студент консерватории, возможно, вы культурнее нас - вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава богу, есть работа. Уличное движение растет. Мы только в июле проводили 15 человек, не считая три свадьбы. - Теперь вы, маня. Что вы там варите себе на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи или мы распрощаемся. - Прошу печальный сигнал. (Оркестр играет фантазию, в которой с трудом угадывается похоронный марш. Жилец аплодирует.) Ж. - Большое спасибо. Достаточно. Но все это напрасно. Наверно, кто-то пошутил. Б. - Может быть, но нас это не касается. Я 15 человек снял с работы, я не даю юноше закончить консерваторию. Мадам бородко бросила хозяйство на малолетнего бандита, чтоб он был здоров. Так вы хотите, чтоб я понимал шутки? Расчитайтесь, потом посмеемся. (Из группы музыкантов вылетает раз'яренный тромбон:) - Миша, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем. Б. - Жора, не изводите себя, вы же еще не отсидели за то дело. Что вы опять нервничаете? Ж. - Почем стоит похоронить? Б. - С почестями? Ж. - Да б. - Не торопясь? Ж. - Да б. - По пятерке на лицо. Ж. - А без покойника? Б. - По трешке, хотя это и унизительно. Ж. - Хорошо, договорились. Играйте. Только пойте: "В память сигизмунд лазаревича и сестры его из кишинева". (Музыканты по сигналу мани начинают играть и петь: "Безвременно, безвременно. На кого ты нас оставляешь? Ты - туда, а мы здесь. Мы здесь, а ты - туда." За кулисами крики и плач. Кого-то понесли.) Бригадир, повеселев: "Вот вам и покойничек". Ж. - Нет, нет. Это только что. Это мой сосед сигизмунд лазаревич. У него сегодня был день рождения.