Михальчук Вадим ИДИ КО МНЕ, ИДИ! Это было очень давно. Тогда земля была молодой и сильной, деревья и травы изо всех сил тянулись к солнцу, и наше племя сейров было весьма многочисленным. Мы жили стаями по пятьдесят – шестьдесят сородичей, самцов и самок. Наши самки, яссы, в свой срок благополучно разрешались бременем приплода и редко рождалось менее трех-четырех малышей. Наша стая тогда владела черными лесами вокруг озер, рядом с горами. Мы жили охотой и не было среди живых никого сильнее нас, сейров. Помню, как мы охотились ночью. Две луны в небе освещали землю, но и без их тусклого света мы прекрасно видели в темноте. Стая бесшумно стелется по земле и чуть примятая трава тут же выпрямляется, так легки наши шаги. Мы мчимся по следу большого стада мойли, рогатых копытных, поедающих траву и ветви молодых деревь- ев. Легкие наполнены ветром, несущим запах трав, глаза широко раскрыты, лапы мяг- ко ступают по земле. Я был одним из самых сильных самцов и поэтому бежал чуть позади вожака. Вожак, крупный черный самец с разорванным в схватке ухом, бежит, низко наклонив голову. Мои уши слышат негромкий топот копыт и рев, говорящий о том, что мойли почувствовали погоню. Пьянящий восторг от предвкушения добычи наполняет меня и вой охотника несется по лесу в покрытое тучами небо, к свету лун. Я удваиваю усилия и стая выбе- гает на небольшую ложбину между холмами. Стадо несется туда же, но они слишком медлительны для нашего бега. Вожак подает сигнал и две группы самцов отделяются от стаи, заходя справа и слева, чтобы окружить стадо и не дать возможности уйти. Еще немного – и добыча бу- дет нашей! Мы окружаем стадо и вожак, опытный и бывалый охотник, отрезает от основ- ной массы быков двоих, кажущихся медленными и неповоротливыми. Эти двое – ста- рые самцы, один из них хромает на правую переднюю ногу, но они еще сохранили си- лу молодости и опыт зрелости. Они наклоняют головы, и ветви их рогов угрожающе целятся в нас, отгоняющих их от стада. Стая плотным кольцом окружает быков и погоня прекращается. Стадо уносит- ся дальше, перепуганные самки и детеныши уносят за собой запах страха, пыли и пота. Быки фыркают, низко опустив головы. Они стоят спина к спине, ожидая атаки, которая незамедлительно начинается. Мы бросаемся на них, но взмах головы с нали- тыми кровью глазами заставляет нас попятиться. Рога угрожающе режут воздух, копы- та роют землю. Один из нас бросается на хромого быка, но ему не хватает скорости. Удар копытом останавливает его короткий полет. Хруст сломанных костей – безжиз- ненное тело нападавшего падает на землю. Этот хромой не так уж и стар. Мы меняем тактику и нападаем с боков. Быки крутятся на месте, защищаясь рогами, они устало ревут, С их толстых, обросших шерстью губ слетают хлопья пены. Им не выдержать нашего темпа, мы быстрее их. Еще один из наших катится по земле с окровавленным боком от удара рогом. Движения быков становятся все медленнее. Их реакция уже не так быстра, на их мощных телах красными пятнами расцветают раны от наших зубов. Им не протя- нуть долго. Мы кружим вокруг них в смертельном танце и ничто не может остановить нас. Вкус крови хромого приятно освежает мой язык. Бык устало отворачивается от меня, отражая атаку моего сородича, и я решаюсь. Короткий, в три шага разбег, не- долгий полет, и мои зубы впиваются в шею жертвы. Яростный рев сотрясает холмы, но я едва обращаю на него внимание. Я вгры- заюсь в теплое мясо, мои когти полосуют шею быка. У него нет ни малейшего шанса. Толчки, сотрясающие его усталое тело, ясно говорят мне о том, что остальные также успешно атакуют быка. Бык снова ревет, но в этом реве нет больше ярости, в нем только боль и тоска. Он шатается, пытаясь сбросить нас, но его силы вытекают вместе с его горячей кро- вью. Его тело подается подо мной и он валится на землю, как дерево, пораженное мол- нией. Он падает, поджав ослабевшие ноги, и я уже не слышу ничего, кроме стука соб- ственного сердца в ушах. Когда я поднимаю голову от туши быка, я замечаю второго, лежащего на тра- ве. У него вспорот живот. Вожак сидит чуть поодаль, облизывая переднюю лапу. Все остальные про- должают есть. Охота закончена. Вот так мы и жили, не боясь никого и ничего, до тех пор, пока наш мир пере- стал быть для нас таким безмятежным. Однажды, когда листья на деревьях начинали желтеть, и ветра грозно шумели в ветвях высоких деревьев, мы услышали гром в небе. Это был гром без грозы, при яс- ном небе. Скоро его раскаты перешли в непрерывный рев, оглушивший нас. Яркая молния полыхнула в небе и огненная звезда пронеслась по небу. Раздался глухой удар и земля вздрогнула. Мы упали на землю, растерянные и оглушенные. Поднявшись, мы увидели в стороне гор зарево пылающего леса. Ведомые страхом и любопытством, мы направились туда, и, через некоторое время, мы вышли на огромную выжженную прогалину. Деревья догорали, с треском ломались обгоревшие сучья, в воздухе висел дым затухающего пожара, а посреди про- галины высилась каменная гора, полыхающая пламенем. Мы никогда не видели подобного и поэтому не боялись. Мы стояли около го- ры и дивились чуду. Никогда еще небо не посылало нам такого. Мы негромко перего- варивались, размышляя над тем, что же это такое, когда услыхали негромкий стук, как будто камни сталкивались друг с другом. И тогда из горы вышли диковинные существа в серебристых покровах, скры- вавших их тела. У них было две руки и ноги. Лица их были скрыты за полупрозрачны- ми колпаками, как бы из замерзшей воды. В руках у них были какие-то черные палки. Они молча смотрели на нас, а мы на них. Потом существа заговорили так тихо, как у нас разговаривают ночные летуны. Их слова были похожи на разумную речь, непохо- жую на нашу. Судя по всему, они разговаривали между собой. Тогда наш вожак Мерл вышел вперед, чтобы поприветствовать пришельцев по всем правилам гостеприимства. Он поднялся на задние лапы и протянул к чужакам пе- редние, свидетельствуя о том, что мы не желаем им зла. И тогда произошло величайшее зло. Чужаки повернули к нам свои странные палки и огненные шары вылетели из воздуха, сжигая все живое. Мерл упал первым, его голова разлетелась на куски, как раковина улитки. Злобные твари жгли нас огнем, страшным, смертельным огнем, и сеяли смерть, не щадя ни самок, ни детенышей. Они убивали нас, не зная жалости и сострадания, и мы бежали в страхе. До той страшной бойни в стае было пятьдесят пять сейров, теперь нас оста- лось десять – семь самцов и три самки, из детенышей не уцелел никто. Это было неслыханное зло. Мы не причинили пришельцам вреда, а они начали убивать нас просто так, не для еды. И тогда мы решили бросить клич об объединении стай и сборе общего совета. Мы должны были решить, как нам жить дальше. А пока мы решили бежать вглубь леса и затаиться. Я послал пятерых гонцов, а сам с яссами и моим другом Касом остался дожи- даться результатов сбора, изредка со всеми предосторожностями выходя на охоту. По прошествии двух появлений малой луны мы с Касом тайком прокрались к горе, упавшей с неба. Подкравшись к месту гибели наших сородичей, мы не поверили своим глазам – вокруг горы вырос целый муравейник строений, похожих на сооруже- ния, которые строят водные жители, альгумблы, для себя по берегам рек. Альгумблы были длинной с переднюю лапу сильного сейра, но стоили для себя укрытия, превы- шающие их рост в десятки раз. Вокруг поселения чужаков были вбиты высокие каменные столбы с натяну- тыми на них нитями, похожими на паутину. Когда Кас прикоснулся к одной из блестящих нитей, я увидел синюю молнию, вцепившуюся в моего друга. Раздался страшный треск и искры побежали по шерсти Каса, его глаза выкатились, язык его, почерневший от крови, вывалился наружу. За- пахло паленой шерстью и мясом. Все произошло так быстро, что я не успел помочь ему. Раздались пронзитель- ные вопли, крики, вспыхнул ослепительный свет, и несколько огненных шаров удари- лись в землю рядом со мной. Я бросился бежать. Какие-то страшные каменные птицы гнались за мной по небу, разрывая воздух ревом, от которого, казалось, рвется небо. Огонь преследовал меня до тех пор, пока я не нырнул в густую чащу. Чужаки преследовали меня, но я об- манул погоню и притаился в кустах. Они длинной вереницей проходили мимо меня и смог разглядеть их плоские безволосые лица. Они раскрывали свои пасти, издавая странные звуки собственной ре- чи. В их руках были те самые палки, из которых они убивали моих сородичей. Во мне кипела ярость, я хотел убить их всех за все то, что они сделали. Но их оружие было куда сильнее, чем мои когти и зубы. Я был один. Я наблюдал за ними и холодная злоба кипела во мне. Наконец, последний из них исчез за деревьями. Бешеная дрожь, сотрясавшая меня, отпустила меня и я подавил вздох буше- вавшей во мне ярости. Я уже собирался выйти из густых зарослей, когда едва слыш- ный хруст увядших веточек на тропе заставил меня со всей осторожной поспешностью отпрянуть под защиту ветвей. На тропе появился еще один двуногий. Он явно отстал от основной группы моих преследователей. У меня появилась возможность узнать побольше об этих тварях и отомстить. Он поравнялся со мной и я учуял странные запахи, незнакомые, неприят- ные. Запах его пота был отвратителен. От его оружия исходил резкий свежий запах, похожий на воздух после грозы. Он часто оглядывался, его странные глаза, были по- хожи на безоблачное небо. Он потел и я, даже на расстоянии прыжка, ощущал запах его страха, резкий и жалкий. Он сделал шаг вперед по тропе и я бросился на него, сбил с ног. Его черная палка, кувыркаясь, отлетела в сторону. Я схватил его когтями и уволок в заросли. При падении он немного ударился головой о землю и, наверное, немного пострадал. Я ожи- дал, что будет звать на помощь, и приготовился заткнуть ему пасть навсегда, но он не издал и звука. Я вонзил ему в плечо когти правой лапы и его глаза открылись. Увидев меня, он издал ртом несколько жалких звуков и его зрачки расширились. Я наклонился к не- му настолько, что увидел в его глазах свое отражение. Оцепенение сковало двуногого и он не шевелился. Я придавил его к земле и настроился на волну его восприятия, до- вольно бедную по выразительности, полную примитивных эмоций – страха и злобы, смешанных в довольно дикой пропорции. Отметая слабые попытки к сопротивлению и жалкие мысленные преграды, я проникал все глубже и глубже в его сознание. Вскоре я достиг дна, но полного мысленного контакта не получилось: двуногий был слишком напуган и невежественен. После небольшого мысленного усилия я выяснил все, что мне было надо, но немного перестарался. Я слишком надавил на чужака, он испугался еще больше и от прилива страха он очнулся и начал кричать. Он что-то кричал в ис- ступлении. Я слышал, как на его крики бегут чужаки, и у меня не было выбора. Я разбил ему голову и убежал, преследуемый его словами. Я все бежал и бежал, скрываясь в те- ни деревьев, прочь от криков, от запаха смерти и крови, и его слова, странные, чужие слова почему-то продолжали звучать в моих ушах. Он назвал меня "волком", а себя "человеком". Во множественном числе при- шельцы звались "людьми" … Через два дня прибыли гонцы и вернулись они с неутешительными новостями. Горы, подобно той, что упала в нашем лесу, упали и в других местах. Все это про- изошло в одно и то же время, что и здесь. Все наши племена подверглись нападению со стороны пришельцев – людей. Усталые гонцы рассказывали о чудовищных избие- ниях, о наших детенышах, мгновенно испепеленных ужасным оружием людей. Общий сбор был назначен у Лунного озера. Я пришел раньше всех и устало глядел на небо, отражающееся в озере, сидя у воды. Множество наших смертей не да- вало мне покоя, бесцельно пролитая убийцами кровь, казалось, кричала о мщении. Впервые в жизни я не знал, что делать, и я очень устал. Легкие тени моих братьев по крови скользили под лунным светом, острые бе- лые зубы знакомо сверкали в темноте, желтые сверкающие глаза светились в полумра- ке теней. Все собрались: Касп, Лоро, Велор и Сайди – вожаки племен сейров севера. Мы сидели плечом к плечу у воды и никто не мог заговорить первым, все чувствовали непонятное смятение. Я начал первым и рассказал все, что мне удалось выяснить. – Они окружили нас и теснят к горам, – сказал Касп, невысокий коренастый вожак. – Нас застали врасплох! – прорычал Лоро. – Мы никогда не убивали никого, помимо охоты, – Сайди подал голос, при- гнув голову к земле. – Но они убивают нас, как огонь пожирает траву, и, как лесной пожар, они не собираются останавливаться. Я спрашиваю: что делать нам? – угрюмо проворчал Велор, самый сильный и самый мудрый северный вожак. – Надо драться. – Мы слишком слабы. – Ради наших детей, что еще остались, мы должны сопротивляться изо всех наших сил. – Что же ты молчишь, Белый? – спросил меня Сайди, увидев, что молчу. По какому-то капризу природы моя шерсть на голове была белой, как снег зи- мой, с редкими серыми пятнами на морде. – Я видел, как нас убивали ни за что, ни про что. Я видел, как наши дети го- рят в огне, а наши яссы падают на землю, становясь пеплом. Вкус этого пепла стоит у меня в горле... – Правильно! – зарычал Лоро, скрипя зубами. – Это наша земля, и наша кровь умирает на ней, а они ходят рядом с нами, обагренные нашей кровью! … Мы говорили недолго, но быстро пришли к общему согласию. Было решено собрать всех сейров около озера и ночью напасть на поселение пришельцев…. Через три дня я увидел всех сейров севера, всех – молодых и старых, ясс и де- тей, весело скачущих по зеленой траве, играющих в окружении слишком серьезных взрослых, они казались такими беззаботными. Они не представляли тех ужасных по- следствий, которые грозили нам. Ясное полуденное солнце вдруг застлала тень и воздух вздрогнул от дикого рева. Каменные птицы летели на нас с небес, извергая потоки огня. Деревья корчились в языках пламени, трава пеплом взлетала в небо, и лес был наполнен криками. Наши глаза огненными каплями падали в огонь из наших пустых глазниц. Мы, пылающими, воющими в смертной тоске, клубками метались посреди огня, кровь горела в наших еще живых телах, и плач наших умирающих детей врезался в наши сердца свирепой молнией. Мы бежали, унося на своей шкуре погребальный огонь нашего народа. Нас гнали целый день. Каменные птицы своим монотонным гулом сводили нас с ума, под- гоняя нас своими крыльями. Мы бежали, потеряв последние следы рассудка от дикого безумного страха. Слабые падали на землю и их тут же безжалостно добивали. Наши яссы молили нас о смерти и тут же падали, охваченные пламенем. Смерть, огонь и ужасный хаос царили вокруг и сводили с ума. В моих ушах кричали, вопили, причитали тысячи умирающих голосов, тысячи истошных воплей рождались и тут же умирали в моей голове. Мы бе- жали и смерть подгоняла нас. Мы бежали, земля горела под ногами и мы умирали на бегу. Я один остался в живых, я уцелел, сам не знаю как и почему. Все близкие мне были зверски убиты. Я уже не был гордым сейром, я стал загнанным волком. Во имя тех, кто был дорог мне и умер, я объявил войну, беспощадную войну, до конца. Раньше это показалось бы мне безумием, но теперь, лишенный всего, я понял, что передо мной два пути – скрываться в лесах, прячась от каждого человека, или мстить до последнего вздоха. Я выбрал месть… Снег сошел и трава потянулась к солнцу. Люди рубили деревья, селились в ле- су, очевидно, полагая, что все исконные хозяева этих земель давно мертвы. Я был рад рассеять их преувеличенную уверенность. Как-то раз, под вечер, я напал на двух дровосеков. Я убил их с легкостью, опь- янившей меня. Они были медлительны и неповоротливы, глухи и слепы. Я вкусил их крови и она пришлась мне по вкусу. Утолив свой голод и жажду, я исчез в лесу, оста- вив за собой растерзанные трупы… Люди устраивали мне засады, но я смеялся над их неумелыми попытками уничтожить меня, охотника лесов, привыкшего убивать. Я с легкостью обнаруживал их примитивные ловушки, с презрением обходил ловчие ямы и подкарауливал тех чрезвычайно самоуверенных охотников, сидящих в засадах и потевших от страха. Вскоре никто не осмеливался выходить из поселений ночью. Самки остерега- лись отпускать своих детенышей порезвиться в лесу. Ночью их дома ощетинивались огненными шарами, молниями-паутинами, двери закрывались на запоры и люди пыта- лись спать, но страх вползал в их души. Не проходило недели, чтобы в лесу не нашли труп, на котором бы не было следов моих зубов и когтей. Запахи страха исходили от людей и не давали им спать. Часто я подкрадывался к домам и слушал, что говорят люди. Они называли меня Белым Волком, рассказывали, что любое оружие бессильно против меня, что ни- какой яд или ловушка не могут причинить мне вред. Рассказывали преувеличенные истории о кровавых расправах, которые я учинял заблудившимся путникам. Я поселил в их сердцах страх и это было слаще, чем чья-либо смерть. Прошло несколько лет. Сколько облав, сколько огня, сколько криков загонщиков! Они травили меня, но я научился обманывать их и исчезать в темноте. Они пытались убить меня, но я от- вечал им тем же. Я убил множество охотников, жаждавших моей смерти. Сколько пе- рекошенных, кричащих что-то искаженными ртами, беспорядочно палящих во все сто- роны. Сколько криков, крови, смерти! … Я стал старым. Мои глаза потускнели, а сил поубавилось. Я все еще убивал их, но их становилось все больше и больше, и, в конце концов, они догнали меня. Я слышал их шаги, я чувствовал, как они смотрели на меня сквозь стекла своих прице- лов. Я путал следы, я бежал целый день, но каменные птицы не отставали от меня. Огонь гнал меня вперед и только с наступлением темноты мне удалось сбить погоню. Отдыхая и тщательно прислушиваясь к каждому подозрительному шороху, я думал о бесполезности своей войны. Я убивал их сотнями, а они появлялись тысячами, как рой пчел. Они неистребимы, а мой народ исчез. Их жестокость не знает предела, а я уже так устал. Я взобрался на холм, поднял голову к небу и завыл, впервые после долгих лет молчания. Смертельная усталость овладела мной и полное безразличие медленно вползло в мое сердце. Я бредил наяву, разговаривал с давно умершими друзьями. Я как будто бы снова бежал по лесу и трав послушно стелилась к моим лапам. Снова я по- знал радость любви прекрасноглазой яссы, снова восторг переполнял меня. Снова мои дети бегали вокруг меня, а я стоял, гордо глядя вокруг. Снова в небе ярко светили лу- ны и торжествующий вой несся над лесами. Снова я был полон жизни и кровь радост- но бурлила в жилах. Но тут я почуял запах смерти и снова мои сородичи, корчась от боли, горели в бешеном огне. Снова и снова лилась кровь, крики умирающих переполняли меня и вдруг все кончилось. Остался только запах смерти. Смерть пришла за мной. Вот он, медленно идет ко мне. Холодный красный луч медленно шарит рядом со мной. Он идет, осторожно ступая, от него пахнет страхом. Все же они еще боятся меня, даже такого старого! Я молча смотрю на него. Он такой же, как и все они – жестокий, неотврати- мый, несущий смерть и разрушение. Он не умеет ничего, кроме как убивать. Он жес- ток, как сама природа, как жесток горный ручей, разбивающий камни на своем пути, как жестока молния, бьющая в дерево. Иди же ко мне, иди. Он смотрит на меня сквозь свой искусственный красный глаз. Какой я в его глазах? Кого он видит, когда смотрит на меня? Зверя? Беспощадного убийцу? Иди ко мне, иди! Я, Белый Волк, как вы всегда меня называли, жду тебя! Иди, иди ко мне! Не бойся! Я уже давно устал. Я просто жду смерти. Он подходит все ближе и ближе, я уже отчетливо вижу каждый волос на его голове, вижу серебринки пота на его голом лице, слышу его прерывистое дыхание. Иди ко мне, иди! Мои ноги неслышно пружинят, мои мускулы, еще не совсем потерявшие силы, подбираются, готовясь к прыжку. Я жду его и каждая жилка звенит во мне, напрягаясь перед броском. Он вскидывает оружие и замирает на миг. Я молча бросаюсь на него…