Михальчук Вадим КАКТУС – Доброе утро, Николас! – женский голос у изголовья кровати, настойчивый свист будильника, приводящий в бешенство. – Пора вставать, на работу пора! – пропел голос. Кровать, на которой лежал Николас Стейндж, накренилась, и он упал на пол, заскрипев зубами в бессильной злобе. – Заткнись, синтетическая тварь! – и подушка полетела в сторону динамика, из кото- рого раздавался бодрый металлический голос. – Еще одно неприличное высказывание – и я лишу вас обеда! – металл уже явственно проступал в голосе. – Ладно, ладно, – проворчал Николас Стейндж, садясь на пол. С Системой Наблюдения и Контроля долго спорить не приходилось – кибермозг не знал жалости и укоров совести. Он знал свои права и обязанности человека. Кряхтя, Николас поднялся на ноги и поплелся в ванную. Система проводила его дирек- тивой: "У вас есть пять минут на утренний туалет" и переключилась на утреннюю проверку систем управления станции. В ванной, под мощным напором горячих и холодных струй воды стоял Николас и, пока автоматика ванной выполняла свою утреннюю программу, он вспоминал, уже в который раз, о том, как он оказался на этой автоматической станции… Тот мрачный сентябрьский день для многих биржевиков был черным днем и закончил- ся для многих весьма плачевно. Никто ведь не знал, что акции "Минералз Юнайтед" не стоят ни гроша, да и сама компания просто – гигантский мыльный пузырь. Стоимость акций, еще нака- нуне повышавшаяся, тем сумрачным утром безнадежно понизилась. Фирма, с которой Николас Стейндж заключил контракт, подала на него в суд за растрату… "Параграф седьмой уголовного кодекса Конфедерации, статья 25 о финансовых махи- нациях, пункт четвертый. Николас Стейндж признается виновным по всем предъявленным ему обвинениям – в мошенничестве, в спекуляции ценными бумагами, в растрате денежных средств фирмы- нанимателя. Обвиняемый осужден на двадцать два года с конфискацией имущества и облагает- ся штрафом на сумму 5,000,000 кредитов. Сумма штрафа должна быть внесена в течение семи дней с момента оглашения приговора суда". Говоря обычным человеческим языком, на Николаса списали все убытки фирмы, при- плюсовав моральный ущерб. У него никогда не было таких денег, да никогда и не могло бы быть. Похоже, что это было известно и другим, поэтому однажды дверь камеры предварительного заключения, в ко- торой сидел Николас, открылась, и в камеру вошел худощавый тип, представившийся предста- вителем компании "Саншайн". Тип был одет в строгий черный костюм, от него пахло одеколо- ном "Олд Спайс" и в руках он держал бювар из крокодиловой кожи. Стейндж угрюмо посмотрел на него и тип перешел к делу: – Финансовая комиссия окружного суда признала, что вы не имеете наличных денег или недвижимости на сумму в пять миллионов кредитов. – Это для меня не новость, - угрюмо буркнул Николас. – Работая в тюрьме, вы сможете возместить ваш долг лишь спустя 533 года 5 месяцев и 27 дней. – В этом я очень сомневаюсь, - криво усмехнулся Стейндж. – Поэтому, – продолжал тип, не обращая внимания на реплики Николаса, - окружная прокуратура обратилась к нашей компании. Компания "Саншайн" специализируется на труде заключенных. Наши подопечные работают на планетах Дальнего Космоса, в основном, на руд- никах и рудодобывающих шахтах. – И сколько сотен лет я должен проработать на вашем самом дорогом руднике? – Всего лишь 234 года 11 месяцев и 3 дня, учитывая расходы на транспортировку ру- ды, – не моргнув глазом, ответил тип. – Так на какого черта я вам понадобился?! – выкрикнул Ник. Представитель компании "Саншайн" открыл бювар, достал несколько листов синеватой бумаги и Стейндж увидел его тщательно отполированные ногти и ухоженные руки. – Наша компания ищет новые пути развития нашей деятельности. Живая рабочая си- ла сейчас не в ходу, робот сделает вашу работу качественнее, быстрее и, что самое главное, де- шевле. Но робот глуп, это всего лишь машина с заложенной в него программой, у него нет ло- гики, а киборги и роботы с самообучающимся мозгом весьма стоят весьма недешево и находят- ся пока еще в стадии разработок. Вижу, что мои слова не производят на вас должного впечатления, – сказал представи- тель, посмотрев на кислое скучающее лицо Стейнджа, – и поэтому я перехожу непосредственно к вам. На планете Альгора-2 планетной системы гаммы Водолея нашей компанией была по- строена автоматическая станция по добыче и переработке руды. Станция обслуживает система наблюдения и контроля. Это – весьма дорогой кибермозг со сложной и высокоуровневой про- граммой. Вы должны будете проработать там год под руководством системы. По истечении ис- пытательного строка будет рассмотрен вопрос о вашем возвращении. Глядя на оживившееся лицо Стейнджа, представитель усмехнулся: – Не думайте, что вы там сможете сидеть без работы. Система запрограммирована на контроль заключенного. Каждый ваш шаг, каждое ваше слово будет должным образом фикси- роваться Системой и, в конце каждого дня, она будет посылать отчет о проделанной работе. Именно на основе этих отчетов и будет решаться вопрос о вашем возвращении и досрочном ос- вобождении, как заключенного, послужившего делу прогресса, или… Тип наклонился к Нику, от него пахнуло одеколоном, а глаза, до этого скучные и туск- лые, вспыхнули и стали похожи на глаза тигра перед прыжком к жертве. – Или я запихну вас в такую дыру этой Галактики, в такой рудник, где вы сгниете заживо! – голос представителя был сух и безумен. Ник отшатнулся от него, как от зашипевшей змеи, и почувствовал холод от сырой сте- ны даже сквозь плотную ткань рубашки. Представитель швырнул ему на колени текст контракта и ручку. "Старая добрая традиция подписывать все важные документы чернилами", неизвестно почему подумал Ник, не отводя взгляд от двух змеиных глаз человека, сидящего напротив. – Подпишите, пожалуйста, – голос был тих и вежлив. Дрожащие пальцы Николаса Стейнджа взяли ручку и поставили на бумаге судорожный росчерк корявой подписи. Тонкие пальцы с тщательно отполированными ногтями взяли из рук Ника контракт и ручку. Бювар открылся и закрылся, поглотив всю дальнейшую жизнь Николаса Стейнджа. Тон- кие бескровные губы вежливо и холодно растянулись в гримасу улыбки. – Всего хорошего, мистер Стейндж. Дверь камеры с грохотом захлопнулась. Ник лег на койку и растянулся на ней во весь рост. "Ну что же, Ники, ты просто теперь меняешь одну тюрягу на другую. Только и всего…" … Стоя под бьющими из стен струями воды, Ник вспомнил это и горько усмехнулся. Напор воды ослабел и вода прекратила поливать Ника. Поток горячего воздуха, негромкое жужжание кондиционера. – Николас, через две минуты вы должны быть в пункте главного контроля! – метал- лический женский голос. – Железная стерва, – негромко проворчал себе под нос Ник, чтобы микрофоны не смогли зафиксировать звук. "Хорошо, что эта стерва не прослушивает мысли", думал Ник, одевая серый рабочий комбинезон. " Все это место кишит "жучками", черт бы их побрал! В такой компании "насеко- мых" я соскучился по обыкновенному земному таракану", усмехнулся Ник. Он часто разгова- ривал сам с собой, молча, без слов. Он уныло вздохнул и направился к пункту главного контро- ля. На станции не было эскалаторов, движущихся тротуаров, шахт искусственной гравита- ции, ни даже доисторических лифтов и поэтому ежедневный путь Ника казался ему бесконеч- ным Бесшумно распахнулись двери, запищал звуковой сигнал и Ник вошел вовнутрь. Огромное панорамное окно, распахнутое во всю ширину стены, демонстрировало уны- лый пейзаж Альгоры-2, второй планеты системы. Альгора-2 была бы обычным куском камня, слегка присыпанным песком, если бы не наличие содержащей кислород атмосферы и полное отсутствие какой-либо жизни. Местное солнце – огромная раскаленная звезда – жаром своих термоядерных процессов сжигало планету. Компания "Саншайн" успешно использовала в сво- их целях наличие кислорода в атмосфере, построив уникальный завод по добыче и переработке ларгониевой руды, используемой для производства сверхлегких сплавов, не особенно задумы- ваясь над атмосферным феноменом песчаной и пустынной планеты. Станция представляла собой гигантскую полусферу из сверхпрочных металлоконст- рукций и была оснащена стандартной системой жизнеобеспечения, предназначенной для пес- чаных жарких планет. Кондиционеры станции поддерживали постоянную температуру в поме- щениях в 20-25 градусов при температуре выше 40 вне купола. Завод был расположен под землей, на поверхности был лишь центр контроля и управ- ления рудодобывающими киберами и автоматическими линиями переработки руды. Два раза в месяц автоматический тягач забирал готовое сырье, оставлял продовольст- вие для Стейнджа и необходимые материалы и запчасти для киберов. Станция получала энергию от двух солнечных батарей на термоэлементах, а воду для системы жизнеобеспечения – из артезианской скважины. Ник посмотрел на простирающиеся до самой линии горизонта рыжие пески, которые он видел уже не раз, солнечный свет слепил глаза даже сквозь щиты светофильтров, и отвер- нулся. Он стоял как бы внутри гигантского яйца – стены командного пункта матово серебри- лись – и взгляд не задерживался на их монотонном блеске. Сверху блеснула зарница и в прохладном воздухе на фоне горячих песков появилось женское лицо – красивый и бесполезный плод воображения специалистов-видеопластов. Ник с ненавистью посмотрел на это лицо. – Доброе утро, Николас! – с синтетическим равнодушием произнесли бесплотные гу- бы. Ник скривил губы и промолчал. – Сегодня вам придется заняться настройкой и наладкой солнечных батарей. Вам бу- дет помогать монтажный кибер. Ник повернулся и вышел в черный провал двери. Розовые губы лучезарно улыбнулись ему вслед… "В информ-центр корпорации "Саншайн" от станции "Альгор-система". Утренний рапорт. Все системы станции работают нормально, выполнена ночная норма добычи руды. Объект не проявляет должного уважения к директивам, к работе относится халатно, не контактен. Рекомендуется увеличение срока заключения на шесть календарных месяцев. Конец рапорта". … Солнце палило немилосердно. Рубаха Ника намокла от пота, едкие соленые капли заливали глаза. Все, к чему прикасался Ник, обжигало раскаленным железом, горячий воздух раздирал легкие. Ник работал на вспомогательной подстанции, раскинувшейся огромным четырехлепе- стковым сверкающим цветком рядом со станцией. За Ником катился монтажный робот на двух опорных и одном направляющем катках. Его манипуляторы шевелились, как змеи, каждое щу- пальце держало необходимые инструменты и кибер напоминал взбесившегося осьминога, сильно поджаренного на раскаленном песке. Его небольшая "голова" поворачивалась, следя за каждым движением Ника. – Теперь – центральный пульт, пожалуйста, – проскрипел металлический голос и Ник с ненавистью посмотрел в глазные телекамеры кибера. Но киберы не знают эмоций и только холодный блеск объективов был ему ответом. Они подошли к невысокой колонне у основания "лепестков" батарей. Электромагнитным клю- чом Ник открыл дверцу контрольного пульта энергосистемы. – А теперь чего? – буркнул Ник, вытирая лоб рукавом и с омерзением сплевывая ус- певший набиться в рот песок. – Поверните красный выключатель А-2, затем разъедините клеммы В и С, подключи- те к ним квантовый генератор, предварительно настроив его на частоту… – Стоп, стоп, хватит! – закричал Ник. – Говори медленнее, ты, ржавая банка! Робот помолчал немного и, осмыслив приказ, заговорил сначала, неимоверно растяги- вая слова: – По… вер…ни…те вык…лю…ча…тель А… два… Ник взвыл от злобы и изо всех сил двинул кибера увесистым тестером электрообору- дования. Кибер пошатнулся, издал протяжное гудение, все его щупальца обвисли и он замер. – Эй, железяка, – неуверенно сказал Ник, делая шаг к роботу. Манипуляторы кибера резко дернулись, между ним и Ником проскочила огромная си- няя искра. Ник с криком упал на песок, его волосы стояли дыбом, сердце бешено колотилось от электрического разряда. Кибер поднял манипуляторы высоко вверх и направился к Нику. Его правый каток слегка заносило влево, но робот медленно приближался к лежащему на песке человеку. Робот продолжал монотонно гудеть, между его манипуляторами проскакивали искры электроразря- дов, он почти непрерывно искрил и Ник понял, что робот свихнулся. Ник, пошатываясь, поднялся на ноги, сжимая правой рукой неудобную ручку тестера. – Одно железо кругом, – бормотал себе под нос Ник, глядя на робота. – Одно сума- сшедшее идиотское железо, груда металлолома. Кибер занес над Ником свои металлические "руки" и Ник запустил ему в "голову" тес- тером. Удар потряс кибера, он заискрил еще больше, отъехал назад и упал на колонну цен- трального пульта. Ник успел заметить, что дверца контрольного щита все еще открыта и в этот момент кибер взорвался. Яркая вспышка, свист осколков… "В информ-центр корпорации "Саншайн" от станции "Альгор-система". Экстренный рапорт. По вине объекта выведены из строя вспомогательная энергостанция и монтажный ро- бот. Наблюдается потеря мощности на 30%. Неполадки в системе контроля. Из-за недостаточ- ной мощности отключены две линии переработки руды. Неполадки могут быть устранены спустя 72 часа. Убыток от вынужденного простоя 9,9 миллионов кредитов. Конец рапорта". "Станции "Альгор-система" от информ-центра корпорации "Саншайн". Приказ. Примите все возможные меры для изоляции заключенного от функционально важных систем станции. Ждите дальнейших указаний". – Заключенный Николас Стейндж! – прогремел из внешних динамиков голос Систе- мы. – Оставайтесь на месте. Не предпринимайте попыток к бегству! Мной получен приказ о вашей изоляции. Ник, оглушенный взрывом, открыл глаза и потряс головой. Он заметил, как открылись двери киберотсека и как из них выехали два универсальных погрузчика с множеством активных манипуляторов. Они направились к месту взрыва. – Оставайтесь на месте! Не пытайтесь бежать! – О, черт! – выдохнул Ник, заметив оплавленные остатки солнечных батарей. – О, черт! – выдохнул он еще раз, когда один из роботов схватил его за руку. Рывок – и в руках кибера лишь кусок рукава. "Бежать, бежать!" – стучало в голове Ника. Он увернулся от клешней робота и побе- жал, задыхаясь. Вслед ему неслись крики Системы: – Стойте, заключенный! Стойте! И в это время Николасу Стейнджу повезло. Из-за внезапной потери энергии упало на- пряжение на трансформаторах, связанных с системой связи, из-за чего произошел сбой на- стройки внешней передающей антенны станции. Станция лишилась связи, а перепрограммиро- вание передатчика должно было занять несколько дней… Ник отбежал от станции на пару километров и остановился, хватая ртом сухой и горя- чий воздух. Вокруг не было ничего, куда ни глянь – песок, рыжий сухой мертвый песок. Постепенно успокаиваясь, Ник увидел несколько зеленых черточек на огненно-красной песчаной равнине. Они были похожи на осторожные мазки начинающего художника. Это было единственное, за что мог уцепиться усталый от песчаного однообразия взгляд. Ник оглянулся на купол станции с алмазным цветком солнечных батарей, сверкавших в лучах яростного солнца, и пошел к зеленым штрихам на горячей равнине… Солнце стояло в зените. Ник присмотрелся и увидел четыре светло-зеленых кактуса – один побольше, остальные поменьше. Через час он стоял возле кактусов и разочарованно раз- глядывал их. "Кактус и кактус ", подумал Ник. "Что я, на Земле их не видел?" И тут ему захотелось пить. Он вспомнил, что сок некоторых кактусов может заменить воду. Ник достал из кармана расческу и попытался разрезать зубцами толстую кожуру кактуса. "Эй, мне больно!" – послышался голос. Ник подскочил от удивления и оглянулся. Никого вокруг не было, кругом – только пе- сок, далеко блестит купол станции. Вокруг – ни души. Ник нервно усмехнулся: – Чокнулся я, мозги совсем, видать, спеклись на этой жаре. И он возобновил попытки добраться до живительной влаги. "Эй!!!" – яростный крик. "Ты, тупая скотина! Тебе ж нормальным языком было сказано – больно мне!" Ник затрясся, выронил расческу и упал на колени. – Господи Боже, я, что, в самом деле чокнулся?! Господи, да с кем же это я говорю посреди этой кучи песка?! "Со мной", незамедлительно пришел ответ. Он как бы сам возник в голове. – С кем – "со мной"? – простонал Ник. "Со мной – кактусом", ответил ему уже подобревший голос. – О, Боже мой! – застонал Ник. – Я же не пил уже год, я же ни капли. О, Господи! – и Ник засмеялся истерическим смехом. – Я сижу здесь, в этой забытой Богом и проклятой чертом дыре на краю света и разговариваю неизвестно с кем, – и Ник снова рассмеялся. "Да нет же, приятель. Ты говоришь со мной, кактусом. Я это и пытаюсь тебе растолко- вать". – Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое… – забубнил Ник себе под нос, раскачиваясь взад и вперед. Его прервал смех, громкий раскатистый смех. При этом кактус трясся и раскачивался из стороны в сторону, нелепо размахивая всеми своими колючками. Ник бросил вспоминать слова давно позабытой молитвы и присмотрелся к кактусу. Смех затих, из громового хохота он перешел в заливистое хихиканье и стало тихо. – Так ты можешь говорить? – недоверчиво спросил Ник. "Вот тупица! Конечно, я могу говорить. Правда, это не совсем разговор, по-вашему это называется телепатией". "Чертов кактус", подумал Ник. "Но-но, осторожнее подбирай вокабуляр, двуногий", и кактус взмахнул колючками. – Это я так, для проверки, – поспешно сказал Ник, отползая назад для страховки. "Другой разговор, приятель. Подгребай ко мне, поговорим. Я уже тысячу лет ни с кем не разговаривал", голос был приятен и производил впечатление вспыльчивого, но отходчивого Рубахи-Парня, Своего-в-Доску. – А что, было с кем разговаривать? – спросил Ник, больно щипая себя за руку. Боль была настоящей и кактус не исчез. "Да были тут одни, давно. Тоже носились по пустыне, как ты, носились, искали чего- то. Покрутились, покрутились, поговорили со мной пару раз и смотались. Эй, приятель, завязы- вай!" Ник, оставивший в покое руку и терзавший теперь мочку уха, испуганно отдернул ру- ку. Голос продолжал: "Я настоящий и ты настоящий, я говорю с тобой, ты говоришь со мной, так что расслабься". – Хорошо! Если я не сошел с ума, тогда почему ты говоришь со мной, как я сам? – крикнул Ник. "Потому что, болван, я читаю твои мысли. Я так считаю – с каждым нужно говорить на его языке. Ты вот сейчас пить хочешь?" – Да, очень. "Расслабься, Ники. Я могу все". И вдруг Ник почувствовал, как вода мягким шелковистым потоком обволакивает язык, прохладой течет по губам. Он пил воду, он чувствовал воду в своем желудке. Ник зачарованно открыл глаза. Никакой воды не было. "Мираж", огорченно подумал он. "Болван! Неужели тебе сейчас хочется пить?" Ник прислушался к себе. – Вроде бы нет, – неуверенно сказал он. "А есть?" – Пожалуй. И желудок наполнился теплом и вкус, таявший во рту, был вкусом телячьей отбивной с жареным картофелем и зеленым горошком… Через девятнадцать часов Система активировала камеры внешнего обзора. Найдя Ни- коласа Стейнджа, она включила максимальное увеличение. – А Шекспир – великий трагик! – воскликнул Ник. Через некоторое время он продолжил, удовлетворительно качнув головой, как будто услышав ответ. – Ну, я же тебе говорил. Молчание. – Один король Лир чего стоит! Снова молчание. – А Гамлет? Терзания человеческого духа, познание самого себя через призму миро- ощущения! – с жаром доказывал Ник невидимому для бесстрастных видеомониторов собесед- нику. И Ник, кивнув головой и довольно посмеиваясь, сказал: – Ну, вот видишь, Колючий. Ты все прекрасно понял… "В информ-центр корпорации "Саншайн" от станции "Альгор-система". Экстренный рапорт. Объект находится в состоянии психического расстройства. Путем визуального наблю- дения и анализа поведения объекта установлен диагноз – ярко выраженная шизофрения с ма- ниакально-депрессивным психозом. Прошу выслать транспорт для госпитализации объекта. Копия видеозаписи прилагается. Конец рапорта". … В тот день они поэкспериментировали над воспроизведением ощущений, связанных с алкогольным опьянением. Колючий так удачно синтезировал вкус виски, что Ник наощущал- ся до потери сознания. Они вместе – один телепатически, другой – во всю мощь своей глотки, – орали "О, май дарлинг Клементайн" Песня неслась над песком, иногда прерываемая иканием Ника. Когда сел корабль с врачом и двумя санитарами, они как раз приближались к Открове- нию Иоанна Богослова. Врач осторожно приближался к сидящему под кактусом Нику, который в данный мо- мент спорил с Колючим о всадниках Апокалипсиса. Прервав высокоинтеллектуальную беседу, Ник оглянулся. Врач бесшумно подходил к нему, а за ним высились, как два шкафа, санитары с квад- ратными подбородками и многокилограммовыми кулаками. – Что им надо, Колючий, как ты думаешь? – спросил Ник, внимательно глядя на вра- ча. Врач посмотрел ему в глаза и поразился ясности его взгляда. – Мы сейчас поедем домой, вы устали, сейчас мы вам сделаем укол, и вы спокойно заснете, – мягким голосом говорил врач. Ник рассмеялся: – Они же не слышат тебя, Колючий. Сейчас я им скажу, – и Ник улыбнулся надви- гающимся на него санитарам. – Это – мой друг, его зовут Колючий, – указал на кактус Ник, лу- чезарно улыбаясь. – Так, ребята, осторожненько, не помните его сильно, – скороговоркой говорил врач санитарам, вытаскивая пневмошприц. – Вы не понимаете, он живой, он может говорить, – говорил Ник и санитар ответил ему: – Конечно, он живой, и я – живой, все мы живые. Второй санитар зашел Нику со спины. – Вы думаете, что я – сумасшедший? – улыбнулся Ник и тяжелые руки санитаров опустились на его плечи. – Честно говоря, да, - ответил врач, нагибаясь к нему. Ник ощутил слабый укол на руке и услышал хлопок пневмошприца. – Ах, гады, сволочи, - попытался вырваться из железной хватки санитаров Ник, но безуспешно. – Колючий, Колючий! – плакал Ник, запеленатый ремнями, когда санитары уклады- вали его на койку в корабле. "Ничего, старик, я всегда буду с тобой…" … Ник проснулся, вокруг была темнота. Он был на корабле, летящем на Землю, и с ка- ждой секундой расстояние между ним и его другом становилось все больше и больше. "Они засунут меня в психушку. Они думают, что я – чокнутый", думал Ник. "Снова бу- ду один, без друзей, снова в какой-нибудь клетке". "Расслабься, старина, я с тобой", пришла через сотни световых лет дружеская мысль и тепло, согревшее сердце. "Колючий, это ты?! Но как?", закричал мысленно Ник. "Друзьям не страшны какие-то пустяковые триллионы килопарсеков. Скорость мысли всегда была скорее скорости света, запомни это, старина". Ник заплакал от счастья, он чувствовал, что он не одинок, что у него есть друг, с кото- рым можно поговорить даже сквозь время и пространство. "Ну, что, поговорим о Шекспире?", пришла мысль. "Давай…" … Он был тихим сумасшедшим в одной из психиатрических клиник Земли. Убытки компании "Саншайн" списали на технические неполадки. Все таблетки, которые ему давали, он выплевывал в унитаз: тише едешь – дальше бу- дешь. Был тих, послушен, любил поговорить с медсестрами. Ник так лучезарно улыбался, что даже самые тупые санитары улыбались ему в ответ, даже старая грымза – старшая медсестра Гримзейл, от чьей кислой физиономии дохли тараканы во время обхода, даже эта старая ко- шелка улыбалась ему в ответ. Ник сошелся со спятившим пианистом на любви к Моцарту, со старым евреем-рабби на чтении любовных песен Соломона и с неудачливым драматургом на любви к Шекспиру. Вечерами, до того, как ложиться спать, они собирались и говорили, говорили, говори- ли. О чем-нибудь – сотворении мира и о старых песнях кантри, о божественной троице и пре- восходстве баварского пива над мюнхенским, о величии Гамлета и любви Отелло, о Ветхом и Новом Заветах, о гении Моцарта и о черном завистнике Сальери – обо всем и ни о чем. И мно- гие замечали, что кто-то еще, кроме них, четверых, незримо присутствует в комнате, какой-то голос, от которого становится теплее на душе. И, оставаясь один, Ник садится на кровать, оглядывается по сторонам и тихо шепчет: – Привет, Колючий. Давай поговорим? И слышит в ответ: "Поговорим, ну конечно, поговорим, Ники, старина". И на его губах появляется улыбка, и глаза Николаса Стейнджа смотрят в темноту. И ему кажется, что он сидит рядом со своим другом там, далеко на окраине Галактики, и они ве- дут неспешный разговор.